Что же делать, что же делать... Страшно даже высунуть нос за дверь. Попробуем разложить ситуацию на кусочки. Я мирный студент, сижу себе, никого не трогаю, днем примус починяю, ночью думаю о вечном - о жизни, смерти, о том, догонит ли этот чертов Ахиллес эту черепаху (да, парадокс Зенона, будь он неладен, наслушался на истории математики), о том, можно ли дойти до конца, идя все время по одной стороне листа Мебиуса... Почему нормальные люди считают конечное число барашков, а и еще с первого курса каждую ночь смотрю на этих двух, ну почему он не может ее догнать, ну почему! Блин, еще день, а я уже. Надо бы выпить соку. Поставив стакан на стол, я погрузился в более полезные сейчас рассуждения. Похоже, что теперь в универе каждый сам за себя, каждый сам за себя и за того парня (я вновь вспомнил Алмаза) и должен думать лишь о том, как закончить свое обучение. Ручка и бумага! Точно - вот что не дает мне покоя! У кого же они, у кого... Я восстановил в памяти вчерашний день по рассказу Алмаза и вдруг понял страшную вещь: ручка и бумага у анчезки.
Я все гнал и гнал от себя эту мысль, но она постоянно возвращалась, приобретая все более и более чудовищные очертания. Вот я вижу, как мы выселяем анчезку, она понуро бредет к университетским воротам, но тут вдруг я понимаю, что смотрю прямо ей в глаза... ее лицо - его озаряет дикая, безумная улыбка! Она просто смеется над нами и над всей системой образования в целом! Вот она садится в автобус, доезжает до вокзала, покупает билет, мило улыбнувшись женщине в форме, но я-то вижу - этот странный и как будто животный блеск в ее зеленых глазах. Купив билет, она садится за столик, достает из сумочки (это все та же сумка) ручку и карандаш и небрежно, будто бы не стараясь, чиркает на обычном листочке в узкую линеечку - на таких пишут первоклашки - пару строк. Выходит на улицу, подзывает к себе какого-то мальчишку, дает ему записку и немного денег, причем делает все это совершенно не таясь - она не знает, что я за ней наблюдаю. Чувствуя собственную беспомощность я сжал кулаки и вдруг понял, что я все еще сижу в своей комнате, а в руке у меня - нетронутый стакан сока. Я жадно влил в себя этот напиток богов и вновь закрыл глаза. К счастью, видение вернулось. Но я смотрел продолжение уже не столь внимательно - я понял ее коварный план. Да, точно - вот мальчишка вошел наш храм науки и через пять минут оттуда выбежал какой-то человек в плаще. Не обращая внимания на резкий, бьющий насквозь дождь, он (или она?) выбежал на дорогу, поймал попутку и умчался... Стоп, не в ту сторону, куда поехала анчез! Почему, почему?!
Я открыл глаза и стал думать. Похоже, только один я понимаю замысел моей утренней собутыльницы - не дать получить даже оставшимся достойной образование! Она хочет, чтобы все, все деньги, которые государство выделило на воспитание будущего поколения, пошли на патроны к ее любимой снайперской винтовке Драгунова (я вспомнил, что утром, когда хмель и солод развязали ей язык, она что-то плела о своей любви к оружию с длинными стволами), но я не допущу этого! Да и все равно после ее отчисления меня выселят следующим - я же общался с ней в последнии дни. Ха, я спасу вас, глупцы! Теперь, зная ее намерения, я вдруг почувствовал в себе силы разрушить их. Да, я сделаю так, чтобы ее выселили, это мне она пришлет записку, но не поеду к якобы больной матери, а сообщу милиционеру, с которым болтал тогда на входе в универ об анчезке, и мы с ним поедем на вокзал и задержим ее.
Пойду сообщу остальным о своем плане и скажу, чтобы больше никто ничего не делал и вел себя, как обычно 
Думаю, моего голоса против анчезки будет достаточно.
Холодильник опять пустует... непорядок! 
